|
Статья продолжает исследование автором проблемы субъекта в античной философии. В предыдущей статье, «„Отсутствующая река“ и „невозможный пловец“» (2023), на материале диалога «Теэтет» было показано, как логика софистов приводит к парадоксам: если всё движется обоими основными видами движения (изменение и перемещение), то нет ни «субстанции» изменения, ни «субъекта» его фиксации; в таком случае нельзя говорить о человеке как «мере всех вещей». В «Теэтете» Платон показывает, что для существования субъекта познания необходимо измерение, которое мы могли бы назвать ноэтическим, или трансцендентальным. В новой статье речь идет о субъекте действия и морального суждения на материале прежде всего диалогов «Апология Сократа», «Алкивиад I» и «Пир». В качестве идеального субъекта Платон описывает Сократа, который действует на основании истины, поэтому он подлинный субъект, тогда как подавляющее большинство других людей действуют и судят исходя из призрачных представлений, связанных с «подражаниями» и «страстями»; их можно назвать «миметическими субъектами». Однако источник действия и суждения Сократа, определяющий их подлинность, отнюдь не рационалистичен — он обусловлен способностью Сократа к трансцендированию, к выходу за пределы всех возможных мнений и любых научных познаний, что описано в «Пире» как восхождение по эротической лестнице красоты, как переход черты от множественного сущего к запредельному единому. Подъем по этой лестнице и слияние с прекрасным завершается рождением подлинной добродетели, а не мнимой, поскольку душа прикоснулась к истине, а не призраку (Smp. 212a). Мы видим, что парадоксальным образом обретение подлинной субъектности как свободы действия означает выход из мнимой субъектности, потерю так называемого «я», точнее мнимого «я», имеющего о себе какие-то представления и обладающего какими-то ценностями. Статья завершается возвращением к проблеме «трансцендентального» субъекта, который через идею трансцендирования связан и с субъектом познания, и с субъектом действия и суждения.
|