«Платоновские исследования» — международный научный журнал
 

Платоновские исследования – Вып. 19 (2023 / 2)

Платон и платоноведение

Соланс Бласко М.

Сила философии: о значении δύναμις в «Горгии» Платона

11–48

 223 KB

Галанин Р. Б., Волкова Н. П.

Субъект языка и морали в философии Протагора: диалектика индивида и сообщества/полиса

49–80

 192 KB

Протопопова И. А.

Сократ и подражатели: «миметический» и «подлинный» субъект у Платона

81–96

 117 KB

Скворцов А. А.

О понятии души в философии Платона

97–117

 126 KB

Рецепции платонизма

Стрельцов А. М.

Эпистемологическая триада в «Сократических достопамятностях» И.Г. Гамана

118–143

 164 KB

Минак В. С.

Способы формирования субъекта в учении Аристотеля об уме

144–158

 101 KB

Щукин Т. А.

Учение Михаила Пселла о внешнем уме (θύραθεν νοῦς) в поздневизантийском контексте

159–186

 161 KB

Гурьянов И. Г.

Философский этос Марсилио Фичино в его отношении к концептам современности и контрсовременности Мишеля Фуко

187–214

 160 KB

Курбатов А. Г.

Филипп Меланхтон — комментатор Аристотеля: к вопросу о моральной философии реформатора

215–232

 118 KB

Дорохина Д. М.

Проблема бытия в метафизическом персонализме

233–241

 76 KB

Переводы и публикации

Светлов Р. В.

А.Н. Егунов о переводе платоновского диалога «Пир»

242–263

 140 KB

Протопопова И. А., Гараджа А. В.

Не в строку лыко: рецензия А.Н. Егунова на перевод платоновского «Пира» С.К. Аптом

264–278

 113 KB

Федоров Д. А., Андерсон О. Н.

Незаконченная рукопись А.Н. Егунова «Греческий роман в русских переводах»

279–299

 133 KB

Соколов П. В.

Гильом де Лёс. «Комментарий на Книгу о причинах», Cod. Borgh. 352 fols. 63r–65v (введение, текст и перевод)

300–340

 224 KB

Гараджа А. В.

«Метаморфоза епископа Голиафа» (текст, перевод и комментарии)

341–362

 385 KB

In memoriam

Лукетти К., Алиева О. В.

Памяти Томаса Александра Cлезака (перевод Ольги Алиевой)

363–367

 69 KB
 
 
Предыдущая статья Аннотация статьи Следующая статья

Стрельцов, Алексей Михайлович
Институт философии и права Сибирского отделения Российской академии наук

Эпистемологическая триада в «Сократических достопамятностях» И.Г. Гамана

Keywords: Гаман, Сократ, «Сократические достопамятности», самопознание, незнание, вера, даймон, Genius
В дебютном сочинении 1759 г. «Сократические достопамятности» (Sokratische Denkwürdigkeiten) кенигсбергский литератор Иоганн Георг Гаман, использовав «метасхематический» метод непрямой коммуникации, предпринял попытку интерпретации сократического незнания в целях апологетики собственного мировоззрения перед рижским предпринимателем И.К. Беренсом и философом И. Кантом. Гаман предложил трактовку, достаточно сильно расходившуюся с общепринятым в 18-м веке образом Сократа, которого полагали «человеком разума» par excellence. Парадокс провозглашения Пифией мудрейшим человека, который сказал о себе, что «ничего не знает», выявляет принцип единства противоположностей. Для реализации своей программы Гаман использует в том числе философов Нового времени, среди которых нужно выделить Ф. Бэкона и особенно Д. Юма, оказавшего значительное влияние на понимание Гаманом «веры» в ее отношении к разуму. Согласно Гаману, Сократ достиг предела на пути самопознания, признав или «уверовав» в свое незнание. Для выхода из тупика ему было необходимо использование внешней силы (даймона), что было эквивалентно столь нелюбимой деятелями Просвещения опоре на традицию и «внешний авторитет». Незнание Сократа было не просто частичным или недостаточным знанием, но незнанием полным: незнанием как ощущением (Empfindung), — представляя собой конечный итог его развития и в то же время бросая вызов его собеседникам софистам, которые в отличие от Сократа не дошли до пределов самопознания. Предложенная Гаманом эпистемологическая триада «самопознания – незнания – познанности» переносит исторического Сократа в его собственную систему координат, добавляя ключевое понятие «веры» (Glaube) к контексту дискуссии Гамана с представителями Просвещения. Не будучи иррационалистом, Гаман в то же время подчеркивает внерациональный аспект самопознания, который не был чужд Античности, но шел вразрез с установками Просвещения.
 
 
Назад к оглавлению